Пять причин почему нельзя бить детей

Лжёте, господа! Лжёте нагло и бессовестно! Пороть детей и подростков за определённые проступки не только можно, но во многих случаях и НУЖНО, и вот почему: Во-первых, в Библии не только нет никакого запрета на порку детей, но и, напротив, содержатся указания прямо противоположного порядка, Данные слова Христа являются лишь формулировкой (к тому же, метафорической, поскольку под ДЕТСКОСТЬЮ здесь понимается НЕВИННОСТЬ, которая, во всяком случае, ВООБЩЕ НЕ МОЖЕТ АССОЦИИРОВАТЬСЯ С СЕГОДНЯШНИМИ ДЕТЬМИ, с дошкольного возраста развращаемыми реалиями «общества потребления») идеальной нравственной концепции, не имеющей никакого отношения к конкретным проблемам воспитания. По поводу последних же можно утверждать, что применительно к несовершеннолетним телесные наказания в течение нескольких тысячелетий считались вполне разумными и даже необходимыми мерами. Вопреки пропагандистским клише «правозащитников», наказание ребёнка розгами вовсе не свидетельствовало о приравнивании его к рабу или об отношении к нему как к собственности родителей (в европейских обществах Нового Времени, где розги широко использовались в семьях и школах, родителям не разрешалось лишать своего ребёнка жизни, калечить его или продавать). Наоборот, право родителей пороть детей воспринималось как показатель их особой близости к детям, особо доверительных отношений между ними и детьми. Это представление о нормальных отношениях в семье восходит ИМЕННО к библейским текстам, т.е. к самым основам европейской и русской культуры. Один из примеров – послание св. ап. Павла, к Евреям (12, 7 – 8): «Ибо Господь кого любит, того наказывает; бьёт же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли такой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаётесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» [3, с. 19 - 20]. Так что ссылки на Библию в этом вопросе являются не просто «притянутыми за уши», а абсолютно неуместными – как и противопоставление родительской любви и наказания. Тем самым ставится знак равенства между любовью, которая подразумевает заботу о ребёнке и его будущем, желание делать его ЛУЧШЕ, т.е. воспитывать, в том числе с необходимой строгостью, и ПОПУСТИТЕЛЬСТВОМ, которое есть следствие либо недалёкости воспитателей, бездумно верящих статьям вроде этой («Ах, пишут, что пороть нельзя? Я и не буду!»), либо, того хуже, равнодушия к детям, а то и полного отсутствия представления об особой ценности детской жизни. Самое снисходительное отношение к детям и фактически полное отсутствие наказаний наблюдалось в примитивных обществах охотников и собирателей, где жизнь ребёнка, особенно девочки, ВООБЩЕ НИ ВО ЧТО НЕ СТАВИЛАСЬ. Детей там убивали, приносили в жертву, использовали в сексуальном и коммерческом отношении. Так, Маргарет Мид (одна из идеологов либеральной педагогики), ставили в пример использовавшим (в середин ХХ в) розги европейцам полинезийских дикарей, якобы очень гуманных к детям и терпимых к их своеволию. Как на самом деле выглядели отношения между детьми и родителями в этих племенах, свидетельствуют путешественники, посещавшие острова Полинезии: «Во время голода убивает муж жену свою, отец – детей, взрослый сын – престарелых своих родителей, пекут и жарят их мясо и пожирают с чувствованием великого удовольствия. Даже и самые нукагивки, во взорах коих пламенеет сладострастие, даже и они приемлют участие в сих ужасных пиршествах, когда имеют к тому позволение!... Одних только жителей островов Товарищества не подозревают ещё, чтобы они были людоеды. Одних их только признают вообще кроткими, неиспорченными и человеколюбивыми из всех островитян Великого океана… Но и на сих островах мать с непонятным хладнокровием умерщвляет новорождённое дитя своё для того, чтобы любостраствовать опять беспрепятственно» (И.Ф.Крузенштерн, «Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева»). Вот на какие народы нам предлагают ориентироваться в части «воспитания» детей – они же своих чад не порют! Теперь по поводу ваших т.н. «пяти причин»: 1. НЕ ВСЯКОЕ применение силы и, конкретно ударов ОСУЖДАЕТСЯ ОБЩЕСТВОМ. Так, ст.5 УК РФ («Принцип вины») устанавливает, что «лицо подлежит уголовной ответственности только за те ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫЕ действия (бездействие) и наступившие ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫЕ последствия, в отношении которых установлена его вина». Очень важное уточнение содержит ст.14 УК РФ: «1.Преступлением признаётся виновно совершённое ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНОЕ деяние, запрещённое настоящим Кодексом под угрозой наказания. 2.НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но В СИЛУ МАЛОЗНАЧИТЕЛЬНОСТИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮЩЕЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ» Аналогичные формулировки содержатся в статьях 25 и 26 УК РФ. Следовательно, никакое деяние не может считаться преступным только потому, что оно соответствует критериям, обозначенным в той или иной статье УК. Основанием для возбуждения уголовного дела по факту совершения какого-либо действия является наличие у данного действия опасных последствий или ожидаемого серьёзного риска их наступления. Поэтому деяния, не могущие иметь опасных последствий, не должны рассматриваться как запрещенные УК. Более того: ст.14 ч. 2 УК РФ прямо ставит своей целью НЕДОПУЩЕНИЕ неоправданно жёсткого применения норм уголовного права, подчёркивая, что деяние, которое имеет признаки предусмотренных УК преступлений, но, как малозначительное, не представляет опасности, не является и преступлением. Далеко не все существующие в обществе формы насилия, в т.ч. физического, являются уголовно наказуемыми и объективно вредными. В философии, юриспруденции и повседневной жизни в понятие «насилие» принято вкладывать два основных смысла : (1) Применение силы или принуждения в отношении некоей личности, с целью помешать ей нечто делать, принудить её нечто делать, или как-либо иначе воздействовать на неё. (2) Действие по отношению к человеку или побуждение человека к чему-либо, совершаемое против его воли и сопровождающееся ПРИЧИНЕНИЕМ ЕМУ ВРЕДА Между этими двумя смыслами имеется, как легко заметить, существенное различие. Насилие в 1-м, более широком смысле, отнюдь не является общественно опасным. Более того, существует множество ситуаций, в которых применение насилия, в т.ч. физического, является оправданным и даже необходимым. Так, актами физического насилия в 1-м смысле слова, являются: (1) действия работников правоохранительных органов при задержании преступника, когда последний оказывает сопротивление; (2) оборонительные действия национальной армии, направленные на защиту независимости и безопасности государства от действий внешнего врага; (3) действия человека, совершаемые при необходимой самообороне и др. К этой же группе видов насилия относятся и действия врача, лечащего ребёнка по требованию родителей, но вопреки желанию самого ребёнка. Все ситуации, когда применение физического насилия оправдано и(ли) необходимо, характеризует одна важная отличительная особенность - акты насилия в таких ситуациях совершаются в целях, направленных на благо конкретной личности или общества в целом. Насилие во 2-м, более узком смысле, является, несомненно, негативным явлением, и именно такое насилие запрещается на правовом уровне. Отличительная особенность этого вида насилия, делающая его ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫМ, состоит или в его направленности на причинение человеку вреда, или во вредных последствиях, возникающих в результате его неоправданного применения. Из вышесказанного следует, что запрет на применение «физического насилия» действует только в том случае, если установлена неразрывная связь этого действия с вредом для личности или общества, т.е. его общественная опасность. Существует ли такая связь в случае физического наказания ребёнка? 2. Это – прямое искажение фактов и неверная интерпретация мотивов детей. У нормального, неиспорченного ещё ребёнка существует подсознательное представление о каких-то границах дозволенного, пределов свободы действий. Поэтому описанное здесь поведение, якобы провоцирующее родителей на телесные наказания, является на самом деле ничем иным, как попыткой исследовать реальные масштабы своей свободы, удостовериться в наличии её границ. Детям очень важно узнать, что такие границы есть, иначе нарушается равновесие их психики, теряется представление об устойчивости мира. Поэтому отсутствие адекватного наказания за проступок приводит в подавляющем большинстве случаев к тому, что ребёнок, как формулируют это детские психологи И.Медведева и Т.Шишова, «сочтёт своих родственников придурками, из которых можно вить верёвки», и поселится в его душе вовсе не страх повторения проступка, а «чувство полной безнаказанности и желание новых «подвигов». Т.е. отказ от наказаний прямо провоцирует уродливое искажение личностных характеристик воспитанника, а в конечном счёте делает невозможным воспитание как таковое (поскольку исчезает представление о возрастной и поколенной иерархии, а следовательно, и об авторитете старших). С другой стороны, как отмечает американский психиатр, основатель и президент благотворительной организации «В фокусе семья» доктор Джеймс Ч. Добсон, «именно поэтому ребёнок, знающий, что ЗАСЛУЖИЛ трёпку, по существу испытывает ОБЛЕГЧЕНИЕ, получив её. Будучи наказан, он не столько чувствует обиду, сколько осознаёт цель наказания и при этом умеет оценить приобретаемый им таким путём контроль над своими порывами». Те, кому интересен конкретный пример, могут посмотреть его в книге Дж. Добсона «Непослушный ребёнок» (СПб, «Мирт», 1998) на стр. 37. 3. В этом аргументе есть такая очевидная логическая нестыковка, что он даже не заслуживает серьёзного разговора. Обратите внимание, читатели: «В результате с помощью шлепка по попе, подзатыльника или оплеухи БУДУТ РЕШАТЬСЯ ЛЮБЫЕ ВОПРОСЫ И ПРОБЛЕМЫ. Это станет ЛЕГКИМ и привычным РЕШЕНИЕМ ВСЕХ ПРОБЛЕМ не только в жизни ребенка, но и в его будущей семье!» Таким образом, автор фактически признаёт, что с помощью телесных наказаний МОЖНО ЛЕГКО РЕШИТЬ ВСЕ (!!! – этого не утверждаю даже я; я бы сказал «МНОГИЕ», но не «ВСЕ») ПРОБЛЕМЫ в воспитании и даже в жизни ребёнка. Спасибо автору за такую ВЫСОКУЮ оценку эффективности телесных наказаний! Но если они столь полезны, то почему бы их не применять – хоть в сегодняшней семье ребёнка, хоть – ему самому, когда он подрастёт – в будущей? Только потому, что порка не нравится лично автору статьи (и таким, как он)? Тогда вопрос: а чего на самом деле хотят эти авторы? Помочь родителям вырастить из ребёнка Человека или добиться полной ликвидации телесных наказаний? Похоже, последнего – но эта цель, извините, не имеет никакого отношения ни к воспитанию, ни к будущему благу детей и общества. 4. и 5. Любители повторять такие утверждения, как правило, не приводят убедительных аргументов в поддержку этого вывода, представляя его широкой публике как некую очевидную истину («наука доказала…», «все известные учёные считают…» и т.п.). Те же из них, кто всё-таки утруждает себя ссылками на конкретные научные данные, обращаются, как правило, к исследованиям Мюррея Штрауса (первая такая работа опубликована им в 1994 г), Элизабет Гершофф (2004 г) и их последователей, утверждающих, что телесные наказания формируют у детей низкую самооценку, ухудшают их психологическую адаптивность и взаимоотношения с родителями и представителями власти . Однако пропагандисты «воспитания без насилия» сознательно замалчивают тот факт, что выводы М.Штрауса и Э.Гершофф не являются общепризнанными в научной среде. Одним из самых серьёзных оппонентов этих исследователей является доктор Роберт Е. Ларзелер, ассоциированный профессор психологии Оклахомского государственного университета, опубликовавший более 20 работ по вопросам семейного воспитания в психологических и педиатрических журналах и сборниках научных статей. В 2005 г д-р Ларзелер и Бретт Кун (Медицинский центр университета Небраски) опубликовали первый и наиболее полный на сегодняшний день мета-анализ научной литературы (изданной более чем за 50 лет) о результатах применения порки к детям – в сравнении с альтернативными воспитательными стратегиями. Выводы Р.Е. Ларзелера и Б. Куна сводятся к утверждению, что влияние ТН на детей зависит от того, как они применяются. Порка влияла на детей в целом хуже, чем нефизические формы воздействия только в случаях, когда являлась основным (а не одним из нескольких или многих) методом воспитания. Результаты же неоднократного или регулярного использования телесных наказаний оказались не хуже, чем результаты других стратегий, а при применении порки с целью излечения подростков от пристрастия к наркотикам – даже значительно лучше. Оптимальным же способом применения таких наказаний является, по мнению .Е. Ларзелера и Б. Куна, их «условное» использование (вариант, когда чаще прибегают к угрозам, чем к наказаниям как таковым). Эта стратегия давала лучшие результаты, чем 10 из 13 альтернативных воспитательных стратегий (и сравнимые с результатами остальных трёх) . Что касается якобы большей склонности регулярно подвергавшихся порке детей к агрессии (Гершофф, 2002), то, как убедительно доказали Р.Е. Ларзелер и Б. Кун, такая причинно-следственная связь характерна для всех воспитательных стратегий, направленных на исправление поведения. Долговременные (от 3 до 10 лет) исследования поведения детей, производившиеся в США (публикации 1973, 1978, 1994 и 1997 г), показали, что дети из «авторитарных» семей, где часто прибегали к порке, не являются более агрессивными и непослушными, чем дети из других семей. На агрессивность и психическое здоровье ребёнка влияют НЕ конкретные методы воспитания, а общий морально-психологический климат в семье, определяющийся характером вовлечённости каждого родителя в воспитание детей, уровнем родительского контроля и родительской заботы. Оптимальной в этом смысле является воспитательная стратегия, основанная на авторитете родителей и включающая строгий контроль над поведением ребёнка, умеренное применение телесных наказаний (но отнюдь не табу на них!) и щедрое использование похвал и поощрений . Р.Е.Ларзелер, Б. Кун и взявшая за основу результаты их исследования Американская коллегия педиатрии выявили также серьёзные недостатки в методологии исследований М.Штрауса, Э.Гершофф и др. авторов, приходивших к выводам о вреде телесных наказаний. Основными методологическими проблемами этих исследований являются следующие: - не проводится дифференциация результатов чрезмерно жестоких (избиение кулаками, битьё по лицу, удары ногами и т.п.) и умеренных, безопасных для здоровья детей наказаний; все результаты рассматриваются вместе (так, 65% исследований, на которые ссылается Э.Гершофф, рассматривают избыточно жестокие формы физических воздействий на детей); - игнорируется вопрос о причинно-следственной связи, т.е. является ли применение порки причиной или следствием серьёзных поведенческих проблем; - сравниваются не результаты применения различных методов исправления поведения детей, а состояние детей, которых исправляли с помощью порки, и детей, которые вообще не нуждались в исправлении (т.е. изначально были послушными, не были агрессивными и т.п.); - долговременные исследования нередко рассматривают лишь частоту применения наказаний, не учитывая темперамент ребёнка и частоту возникновения проблем с его поведением; - не учитываются другие важные факторы воспитательного процесса (характер детско-родительских отношений в целом, степень заботы родителей о ребёнке, использование родителями, помимо наказаний, иных методов воспитания и т.д.) (По материалам монографии «Движение за запрет телесных наказаний в семье: истоки, методы, результаты», выпущенной в Санкт-Петербурге в 2011 г межрегиональной общественной организацией «За права семьи»). Ещё дальше Р.Е. Ларзелера идут некоторые другие известные британские и американские учёные, не просто отрицающие возможность причинения вреда ребёнку умеренными ТН, а прямо рекомендующие использовать последние в семейном и даже школьном воспитании детей (психиатр и президент благотворительной организации «Общество и семья» д-р Джеймс Добсон, христианские педагоги Майкл и Дэби Перл, психолог из Ноттингемского университета д-р Эрик Перкинс, педиатр из Северной Каролины д-р С. ДюБоз Равеналь и др. – см. Stone M. The Corporal Punishment of Schoolgirls. – Bexhill-on-Sea.: AKS Books, 2002. – 224 p). Таким образом, научные данные не позволяют сделать вывод о наличии неразрывной связи между телесным наказанием и вредными последствиями для личностного становления ребёнка, а в ряде случаев даже свидетельствуют о полезности умеренных телесных наказаний и их большей педагогической эффективности в сравнении с «ненасильственными» воспитательными воздействиями. Теперь об унижении ребёнка поркой. Всякое принудительное воздействие и ограничение свободы содержит в себе элемент унижения человека (принуждая кого-то делать нечто ему неприятное, мы в той или иной степени задеваем его самолюбие). Тем более это относится к наказанию, назначение которого – принуждение человека к искуплению вины за свои неблаговидные деяния. Ощущение унижения и связанные с ним эмоциональные переживания («страдания») порождаются не столько самим процессом наказания, сколько чувством своей полной беспомощности в данный момент в комбинации с осознанием собственной вины за возникновение такой ситуации. Однако из наличия в наказании унижающей составляющей отнюдь не следует, что наказание по самой своей природе чревато причинением человеку морального вреда. Напротив, вызываемое унижением обострение чувства стыда часто (хотя и не всегда) помогает устранить дефекты нравственного воспитания и тем самым способствует моральному совершенствованию личности. Только ЧРЕЗМЕРНОЕ (либо очень сильное, либо постоянно имеющее место, либо соединяющее в себе оба этих признака) унижение приносит личности моральный вред. В частности, унижение, испытываемое человеком, наказанным несправедливо или несоразмерно с его виной, может восприниматься им как чрезмерное. Так, с педагогической точки зрения, уголовное преследование взрослых за справедливые наказания детей и особенно принуждение родителей к умаляющим их авторитет раскаянию и извинению перед детьми за воспитательные действия причиняют огромный моральный вред не только обвиняемым родителям, но и их детям. Представление об особой унизительности ТН для ВЗРОСЛЫХ обусловлено культурно-историческими факторами. В античных и более поздних европейских (в т.ч. российском) социумах поркой наказывали в основном детей и рабов (крепостных), т.е. лично несвободных людей, находившихся в экономической и юридической зависимости от родителя или хозяина. Телесное наказание зрелого полноправного гражданина стало восприниматься как чрезмерное унижение последнего, потому что являлось актом умаления его статуса через приравнивание его к рабу, лишённому гражданских прав в силу положения в обществе, или несовершеннолетнему, не имеющему таких прав в силу неполной зрелости [3, с. 19]. Поэтому утверждение, что насильственно применённая порка приносит моральный вред взрослому свободному человеку (т.е. любому взрослому - со времени отмены рабства), вполне справедливо. Вместе с тем применительно к несовершеннолетним порка не считалась чрезмерно унизительным наказанием , а воспринималась как действие, вполне адекватное их возрастным особенностям (личностная незрелость детей и их естественная зависимость от родителей и воспитателей). Распространение в обществе представления о вреде порки для детей непосредственно связано с активным насаждением в современном мире либерально-рыночной идеологии, рассматривающей тело как неотчуждаемую собственность человека, с которой никто, кроме самого человека, не вправе что-либо сделать (сам же «собственник», напротив, имеет право делать со своим телом всё, что он хочет - вплоть до хирургической операции по изменению пола). Но, во-первых, такой взгляд на тело не является общепринятым. Совершенно неправомерно навязывать его, например, членам большинства религиозных общин, считающим тело не собственностью человека, а предоставленным ему Богом вместилищем души, которым человек может распоряжаться лишь в пределах дозволенного свыше. С их точки зрения, неправильное, противоречащее Божьему замыслу, использование своего тела (проституция, преждевременная утрата целомудрия девушкой и др.) приносит личности значительно больший моральный вред, чем какие-либо иные воздействия на тело . Во-вторых, даже если посчитать либеральную концепцию тела применимой в приложении к взрослым, автоматическое перенесение её на детей было бы не просто неправомерным, а очень опасным действием. Признание несовершеннолетнего, несмотря на его незрелость, единственным собственником своего тела означало бы фактическое уравнивание ребёнка или подростка с взрослыми в праве распоряжаться собственным телом по своему усмотрению. Другими словами, это сделало бы его равноправным с взрослыми субъектом сексуальных отношений – со всеми вытекающими из такого изменения статуса последствиями, включая ЛЕГАЛИЗАЦИЮ ПЕДОФИЛИИ, в т.ч. гомосексуальной (что постепенно и происходит в таких странах Запада, как скандинавские государства, Нидерланды и др, где телесные наказания детей полностью запрещены и в семье, и в школе – см. http://interserfer.blogspot.com/2011/03/blog-post_1867.html.).